Исполнилось 82 года со дня прорыва кораблей Краснознаменного Балтийского флота из Таллина в Кронштадт. После войны о прорыве флота командующий КБФ адмирал В.Ф.Трибуц и советские военные историки писали в сдержанных тонах и это соответствовало идеологическим установкам того времени, а иначе быть не могло, так как оценку прорыву дал нарком ВМФ адмирал Н.Г.Кузнецов. Он в своих воспоминаниях писал: «Для меня бесспорно одно-то, что эвакуацию Таллина в целом следует признать успешной, хотя тогда и были допущены определенные промахи».
Сегодня, вспоминая об этом героическом и драматическом событии, есть необходимость на него посмотреть более открытым взглядом. Эта была операция на море, в результате которой было спасено ядро Балтийского флота. Но нельзя не согласиться и с тем, что это была большая трагедия, даже по меркам военного времени. Фактически, это событие с момента появления парового флота не имело аналогов по своему масштабу и драматизму, если не считать Цусиму.
И все таки, масштабы этой трагедии можно было не допустить… Если бы решение на оставление Таллина было принято гораздо раньше.
Тогда ответственность за морскую часть операции, лежала полностью на командовании флота. Это был экзамен для флота, к которому он был не готов. В 20-м столетии не один флот в мире не выполнял такой задачи и при всех видах обороны. Фактически, нужно было вырваться из блокады и провести армаду из 225 судов через минное поле, под ударами авиации и береговой артиллерии противника. И все это нужно было выполнить при большом недостатке тральных сил.
Выполнение этой трудной задачи требовало не только дополнительных сил, но неординарных тактических решений и воинского мастерства, а этого всего и не хватало на флоте.
С первых дней войны перед флотом встала новая задача - эта защита наших морских коммуникаций от Таллина до Кронштадта, но к выполнению этой задачи флот был не готов. Противник уже в июле начал активные действия на наших коммуникациях, но тогда противник применял подводные лодки и торпедные катера. 13 июля во время очередного перехода из Кронштадта в Таллин, отряд в составе базового тральщика, двух транспортов и ледокола “Суур Тылл” был атакован шестью торпедными катерами противника. Были выпущены по «Суур Тылл» четыре торпеды, но капитан дважды уклонился от них, и торпеды прошли в нескольких метрах от борта корабля. «Суур Тылл» и его команда родились на свет второй раз. Командование флота из этого эпизода выводов не сделала и не организовала оборону наших судов на коммуникациях.
Это был один из факторов, который привел к потере флотом контроля за положением дел на фарватерах.
Обеспечить безопасность на коммуникациях должны были дозорные корабли и силы поддержки, но дозорные корабли стали выставляться к северу от прибрежного фарватера только во второй половине июля, и выходили в дозор только один или два корабля.
На траверзе мыса Юминда уже с 8-го до 26-го августа противник выставил 1598 мин и 776 минных защитников. Для противоминной обороны у флота не хватало не только тральщиков, но и контактных тралов, а бесконтактных тралов вообще не было. К тому же не проводились аэрофотосъемки, не было вех для обозначения границ протраленной полосы. Это была ошибка флота, но на этом предстоящие проблемы с прорывом не закончились. Одна из них, самая главная, которая решала судьбу флота и тех 40 тысяч человек которые находились на кораблях была авиация. Командующий авиацией КБФ 28 августа в 2 часа ночи доложил командующему КБФ, что в связи с выходом немцев к аэродромам Липово и на Кургальском полуострове прикрытие конвоев истребителями не возможно. И случилось так, что сформировав 4 конвоя и имея свою авиацию, флот оказался в критическом положении на минном поле, под ударами вражеской авиации и беззащитным с воздуха. На момент выхода кораблей из Таллина, наша истребительная авиация оказалась за 120-300 км от начала района прикрытия кораблей.
Практически сразу после выхода из Таллина начались подрывы на минах. Тральщики, шедшие впереди кораблей и транспортов, подсекали мины, которые взрывались в тралах, но некоторые из них всплывали на поверхность. Корабли не успевали расстреливать мины, подсекаемые параванами, а суда, следующие за ними, не успевали отвернуть от внезапно появлявшихся на их пути мин и подрывались. Полоса протраленная тральщиками оказалась узкой. Было много случаев, когда корабль, отвернув от одной мины, подрывался на другой и в считанные минуты шёл ко дну. Более быстроходные боевые корабли, обгоняя транспорта и тральщики, выходили не непротраленную полосу и погибали. Так, нарушив походный ордер по приказу НШ КБФ, три эсминца: «Володарский», «Артем» и «Калинин» вышли на непротравленные полосу, подорвались на минах и погибли.
Первую половину дня 28 августа в Таллине стояла пасмурная погода, мешавшая действиям вражеской авиации. Но потом погода улучшилась, небо прояснилось и налеты бомбардировщиков стали фактически непрерывными.
Трагедия разыгралась 29 августа при подходе кораблей к Гогланду. Самолеты заходили на одну цель по 2-3 раза. Кораблям удавалось отбиваться, а транспорта сразу шли на дно.
Транспорта и вспомогательные суда оказались в более сложном положении, чем корабли. Из 74-х судов на переходе погибло 43 судна, 18 из них - транспорта. На всех погибших транспортах кроме гражданских лиц были военные и много раненых. Так на транспорте «Элла» было 693 раненых, а на транспорте «Калпакс» было 850 раненых. Самая большая драма произошла с транспортом «Балхаш», на котором находились 5200 человек гарнизона Палдиски и со штабным судном «Вирония», где находилось 2460 человек. Не многих тогда удалось спасти.
В прорыве принимали участие и три корабля с именами древнеэстонского эпоса. Это подводные лодки «Калев», «Лембит» и ледокол «Суур Тылл». Тогда многие не знали, что их ждет на переходе. Для многих это был путь в бессмертие, но эти корабли дошли своим ходом до Кронштадта. Подводная лодка «Лембит» шла в Кронштадт с полным боекомплектом, а рядом, то с левого, то с правого борта, взрывались мины и шли ко дну корабли. А вместе с ними в разлитом мазуте тонули люди. Командир «Лембита», капитан 1 ранга А.М.Матиясевич в 70-ые годы рассказал о прорыве флота в Кронштадт, в котором он принимал участие. Вспоминая о тех драматических днях, он сказал: «Лембит» бывал не один раз на грани гибели, но тогда, когда я смотрел, что происходило во время прорыва, складывалось впечатление, что такого ужаса я не видел за всю войну. Тогда кораблям с эстонскими мифологическими именами повезло. Они дошли до Кронштадта.
И все же, несмотря на всю драматичность обстановки и все недостатки допущенные командованием КБФ, ядро флота было спасено. Так завершился редкий по сложности и опасности во время войны прорыв флота через минную позицию. Уцелевшие корабли, а также матросы и красноармейцы приняли участие в обороне Ленинграда. Тогда, во время прорыва на минах и от авиации погибли 19 боевых кораблей и 43 транспорта и вспомогательных судна, а с ними погибли 15 111 человек.
Еще долго у берегов Финляндии появлялись тела погибших в те трагические дни. Их могло бы быть значительно больше, но в результате самоотверженности моряков отряда малых кораблей, которыми командовал капитан второго ранга И.Г.Святов, было спасено с тонущих судов 16 000 человек.
О мужестве всех тех, кто прорывался тогда в Кронштадт и погиб напоминает нынешнему поколению памятник на мысе Юминда.
Сегодня памятник - это камень в виде сердца, отшлифованный за тысячи лет морской стихией, а рядом зловещие мины и якоря.
Александр Караулов, Председатель правления Клуба ветеранов флота.
Фото: Александр Хмыров
